scholar_vit

Томас Пауэрс пишет о биографе Фолкнера Андре Блейкастене, посвятившем писателю сорок пять лет жизни (NYRB, April 2017).

Долгая преданность Блейкастена Фолкнеру обязана счастливому случаю. В июле 1962 года Блейкастен приближался к трицатилетию, и ему для диссертации был нужен безопасно мертвый автор важных романов на английском языке. Он уже почти выбрал Д. Г. Лоренса, но тут, упав с лошади в Вирджинии, погиб Фолкнер.

Так получилось, что параллельно разговору с ign я читал заметку Марка Даннера (NYRB, LXIII, No. 9, May 2016). В этой заметке Даннер цитирует философа Ричарда Рорти, который в 1997 году предсказывал, что старые индустриальные демократии входят в "Веймарский период".

Цитата ниже написана двадцать лет назад. Как быстро меняется язык: теперь уже не принято называть LGBT "homosexuals".

Рано или поздно члены профсоюзов и неорганизованные неквалифицированные рабочие поймут, что правительство даже не пытается предотвратить падение зарплат или экспорт рабочих мест. Примерно в это же время они поймут, что белые воротнички из пригородов, сами панически боящиеся сокращения, не собираются платить налоги в пользу кого бы то ни было, кроме себя.

В этот момент что-то даст трещину. Этот электорат решит, что система сломалась и начнет искать сильную руку: кого-то, кто пообещает им, что если его выберут, ими больше не будут командовать наглые бюрократы, хитрые адвокаты, жирные трейдеры и постмодернистские профессора[...].

Одно можно сказать точно. Достижения, которых за последние сорок лет добились черные и коричневые американцы, а также гомосексуалисты, будут перечеркнуты. В моду снова войдет игривое презрение к женщинам[...]. Вся та обида, которую испытывают малообразованные американцы по поводу того, что выпускники колледжей диктуют им нормы поведения, найдет себе выход.

В молодости Жорж Сименон много путешествовал, работая журналистом. В разгар Голодомора он провел несколько дней в Одессе. Когда Сименон спросил у властей о просивших подаяния на улицах города malheureux, он получил ответ, что жалеть этих людей не следует: так как они не приспособились к новому режиму, им ничего не остается, кроме как умереть. (Ann Applebaum, The Victory of Ukraine, NYRB, LXIII:6, p. 74--76, April 7, 2016).

Продолжим рассуждения о риторике.

В свежем выпуске NYRB статья Ингрид Роуланд об Орестее (Ingrid D. Rowland, The Most Dysfunctional Family We Know, New York Review of Books, Vol. LXII, No. 17, Nov 5, 2015, pp. 41--44). Статья вся очень интересная, и я ее горячо рекомендую (увы, на сайте она только для подписчиков). Но сейчас я бы хотел обсудить вот какой момент.

4 апреля 1968 года. Убит Мартин Лютер Кинг. Роберт Кеннеди (его самого убьют два месяца спустя) выступает перед аудиторией в Индианаполисе - большей частью черной. И в этот момент он приводит строфу, как он говорит, своего любимого поэта, Эсхила - о том, как по страшной милости богов неизбывная боль дает нам мудрость (Agamemnon 179-183). Кеннеди использует классический перевод Эдит Гамильтон, но неточно (despair вместо despite). По мнению Роуланд, это означает, что он цитирует по памяти - то есть (пусть слегка видоизмененный) Эсхил у него на слуху.

Два обстоятельства, практически немыслимые в современной американской действительности. Во-первых, крупный политический деятель, который наизусть цитирует Эсхила. Во-вторых, тот факт, что он не боится признаться аудитории в том, что знает Эсхила, обращаясь к обычным людям, как пишет Роуланд, "высоким языком греческой поэзии, а не с фальшивыми интонациями 'своего парня'" ("a political figure would feel free to address an audience of ordinary people in the lofty language of Greek poetry rather than talking down to them with mock folksiness").

В NYRB интересная рецензия Джона Лукаша книги Роджера Мурхауза (Союз дьяволов: пакт Гитлера и Сталина, 1939–1941, Basic books, 2014, 382pp. $29.99). Кстати, название книги лучше передает суть продолжавшегося 22 месяца союза, чем традиционное "пакт Риббентропа-Молотова".

Три интересных наблюдения:

1. Часто говорят, что пакт не выполнил надежд Сталина. Однако не менее важно, что он не выполнил надежд Гитлера. Через девять дней после подписания пакта Гитлер напал на Польшу. Можно предполагать, что он надеялся, что подписание пакта заставит Британию и Францию отказаться от объявления в ответ войны Германии. Как известно, этого не произошло.
2. В декабре 1941 года министр иностранных дел Великобритании посетил Сталина. Немецкие войска были под Москвой; из Кремля была слышна канонада. Сталин сказал Идену: "Проблема Гитлера в том, что он не знает, когда остановиться". Иден ответил: "А разве кто-нибудь знает?" "Я знаю", — сказал Сталин.
3. В ноябре 1944 года Черчилль встретился с Де Голлем. Де Голль ругал американцев за то, что те позволили России захватить всю Восточную Европу. "Да, — ответил Черчилль, — сейчас Россия — это голодный волк. Но после еды приходит время переваривания пищи". Интересно, что Черчилль не записал этот диалог в своих мемуарах: он остался только в воспоминаниях Де Голля.

Средневековая педагогическая система [...] давала учителям абсолютную власть над учениками, которой учителя систематически злоупотребляли (pedagogus ergo sodomiticus, как гласила поговорка тех времен).

Robert Pogue Harrison, Dante on Trial. NYRB, LXII, No. 3, pp. 36-37, Feb 19, 2015.

Одной из характерных черт The New York Review of Books является то, что часто рецензии там интереснее книг, о которых они написаны. Статья о биографии Робера Оппенгеймера авторства Рея Монка в свежем выпуске NYRB, например написана Фрименом Дайсоном (Freeman Dyson. Opeenheimer: The Shape of Genius. NYRB, vol. LX, No. 13, pp. 18-19, 2013).

Дайсон, читая биографию Оппенгеймера, рассказывает о своих встречах с героем книги, с которым он был знаком много лет. Он пишет, что для Оппенгеймера главной трагедией было не знаменитое расследование, закончившееся потерей допуска и отстранением от ядерной программы, а то, что несмотря на многолетние усилия и несомненный талант, Оппенгеймеру (почти) не удалось сделать ничего соответствующего таланту в фундаментальной физике. "Сорок лет он вкладывал сердце и душу в мысли о глубоких научных проблемах. За единственным исключением описания коллапса массивных звезд в конце их эволюции, он не решил ни одну из них". Объяснение Дайсона сводится к замечательному немецкому слову Sitzfleisch (букв. мясо на седалище), которое, как утверждает Дайсон, не переводится на английский. "Он не мог сидеть достаточно долго, чтобы закончить сложное вычисление. Его расчеты всегда делались небрежно и были полны ошибок".

Интересно, что Sitzfleisch легко и разнообразно переводится на русский: как сниженным "каменная задница", так и литературным "усидчивость".

Статья очень хороша, но пересказывать её нет времени. Отмечу два интересных факта. Во-первых, сравнение Оппенгеймера с Харитоном, загадочный параллелизм между которыми был отмечен Холлоуэем: ровесники, оба выросли в ассимилированных еврейских семьях, знали по три языка, любили литературу и искусство, работали в Кэвендишской лаборатории (Харитон пришел туда как раз после ухода Оппенгеймера) оба руководили ядерной программой, у обоих были доверительные отношения с боссами - соответственно Гровсом и Берией. Однако, как отмечает Дайсон, Харитон не стал политически значимой фигурой, субъектом и объектом споров в обществе, как Оппенгеймер: эту роль сыграл близкий друг Харитона Андрей Сахаров. Во-вторых, как утверждает Дайсон, причиной скандала вокруг Оппенгеймера стала извечная борьба между армией и военно-воздушными силами США. Тогда шел спор о будущем ядерного оружия: ВВС хотели стратегических бомб и войны на массовое поражение, тогда как армия отстаивала тактическое ядерное оружие и войну в основном против солдат (а не населения) противника. Оппенгеймер был человеком армии; в частности, именно поэтому он был за тактические ядерные заряды и против термоядерной бомбы. В ходе борьбы за власть летчики сумели съесть Оппенгеймера.