scholar_vit

Мой почти тезка проводит опрос о решении уезжать из России - вероятно, в связи с последними событиями. Мне этот опрос напомнил историю, о которой я узнал через третьи руки - так что за достоверность ручаться не могу. Как говорили шаламовские персонажи, "не веришь - прими за сказку".

Мне всегда были смешны люди, благодарные Ельцину за возможность ездить за рубеж: у них плохая память. На самом деле границы открыли ещё при Горбачеве. Я помню конференцию во Франции в 1990 году - и как мой преподаватель, одесский еврей, чуть ли не со слезами разглядывал свой новенький паспорт с французской визой и приговаривал, что никогда не думал увидеть свою фамилию на этом документе.

Ну а герой этой истории был петербуржцем (извините, ленинградцем) и воспользовался новыми возможностями ещё раньше нас, провинциалов. Он к 1990-м уже был в аспирантуре американского университета. Летом 1991 года наш герой приехал домой на каникулы и по американской привычке по утрам бегал вокруг дома с радиоприемником и наушниками. Там он и услышал сообщение о ГКЧП.

Не сбиваясь с шага, он упруго поднялся в квартиру, оставил записку родным, взял паспорт, деньги и американскую кредитную карточку. Затем он - как был, в спортивном костюме - спустился вниз и остановил такси. "В Пулково", сказал он, протягивая водителю пачку рублей.

В Пулково он спросил, какой ближайший рейс куда угодно за границу. Ближайший рейс был в Хельсинки. Я не помню, как было с визой: кажется, при наличии американской долговременной визы транзитная в Финляндию тогда была не нужна. Как бы то ни было, вскоре он в своем спортивном костюме сидел в кресле самолета. А ещё через некоторое время был уже в университете.

На всякий случай: этот пост не содержит моральных оценок поведения моего героя и кого бы то ни было ещё, прогнозов на будущее и т.п.

А на закуску - стихотворение человека, у которого позаимствован заголовок поста.

Одно из стихотворений Юрия Михайлика начинается так:

В Сиднейском порту
с туристами на борту
"Федор Достоевский" поправлял такелаж,
пытаясь который год
как писатель и пароход
заработать немного денег и вписаться в пейзаж.

Конечно, доправляла такелаж в Кейптаунском порту "Жанетта". Песенка об этом, в "народном варианте", хорошо известна читателям Юрия Михайлика. Кстати, из-за неё моего младшего брата чуть не выгнали из детского сада. "Кто его учит таким ужасным песням?" - возмущалась воспитательница. Папа скромно потупился и сказал: "Я".

С другой стороны, "человек и пароход", это, конечно, "Теодор Нетте". Соответствующее стихотворение Маяковского входило в советскую школьную программу и тоже было прекрасно известно читателям Михайлика.

Это всё понятно. Интересно другое. Названия судов "Жанетта" и "Теодор Нетте" рифмуются. Более того, соединены четкой аллитерацией. Ведь какая штука: оба названия не встречаются в тексте явно, на них только намекается - но рифмовка и аллитерация "держат" их вместе - и держат стих. Удивительное мастерство!

Интересно, видел ли эту тайную рифму автор? Или писатель и пароход "Федор Достоевский" напомнил ему о "Теодоре Нетте", а аллитерация вытащила из памяти "Жанетту" и Кейптаунский порт?

Впрочем, и дальше стихотворение тоже замечательно. ( Read more... )