scholar_vit

Самцы предков современных птиц обладали членами, но у большинства видов птиц их нет, что требует известного сотрудничества самца и самки при оплодотворении. Утиные тут составляют исключение: у селезней многих видов сохранился пенис. Как показывают работы Патриции Бреннан (/http://www.pattybrennan.com/), это привело к ряду интересных последствий. Я прочел изложение ее исследований в статье Amy Maxmen, Competition shapes ducks' penis size (Nature, 549, 443-444, 2017).

Селезни норовят изнасиловать самок. В ходе эволюции самки некоторых видов уток выработали механизм сопротивляться оплодотворению не нравящимися им самцами: их влагалище напоминает лабиринт, и если самка не примет вполне определенную позу при половом акте, сперма может не дойти до яичника. Однако в этой войне полов самцы ответили на вызов, вырастив винтообразные пенисы, которые дают им шансы все-таки оставить потомство, даже если самка против. Так что возможно, что известная русская пословица про хитрую... гмм..., в общем, известная русская пословица навеяна наблюдениями над живой природой.

На самом деле физиология многих утиных еще интереснее. Дело в том, что для некоторых видов член у селезней — явление временное. Они отращивают его в брачный сезон, а потом отбрасывают за ненадобностью. Так что в разные годы пенисы у них могут быть разными. Похоже, отрастить длинный член стоит массу энергии, и птицы стараются сэкономить. Если держать уток и селезней одного из видов (Aythya affinis) парами, то размер члена у селезней будет относительно невелик. Если же самцов существенно больше, чем самок, то первые отращивают длинные члены, которые по-видимому повышают шансы оставить потомство. Ситуация с другим видом (Oxyura jamaicensis) еще сложнее. В первый год преобладания самцов самые большие селезни отращивают длинные члены (до 18 см!), а у селезней поменьше вместо членов полусантиметровые бугорки. Во второй год у самцов поменьше нормальные члены, но они держатся недель пять, в то время как у больших самцов они держатся три месяца. Авторы предполагают, что это связано с брачными боями селезней: маленькие самцы, которых все время побеждают, вырабатывают гормоны стресса, отрицательно влияющие на размер пениса.

В недавнем номере журнала Nature интересная статья: она разрешает давнюю загадку, очищает от подозрений одного научного работника и проливает свет на психологию другого (Mario Livio, Mystery of the missing text solved. Nature, 479, 171–173, 2011).

В недавнем номере Nature любопытный комментарий Давида Николса (David Nichols, Legal highs: the dark side of medicinal chemistry. Nature, 469, 7, 2011). Николс - профессор фармакологии в Пурдью. Он занимается разнообразными психотропными веществами и работает с животными моделями: крысами, обезьянами и т.п. Он надеется, что некоторые из его результатов когда-нибудь пригодятся клиническим фармакологам - для лечения болезни Паркинсона, шизофрении и т.д.

Так вот, оказалось, что у его статей есть неожиданные внимательные и вдумчивые читатели. Это изготовители наркотиков. Они ищут в статьях Николса новые идеи - и воплощают их в своих лабораториях. Во некоторых случаях эти наркотики приводят к смерти: Николс ведь не изучает систематически токсичность своих веществ для людей.

Очень трудно жить, зная, что после твоих статей кто-то умер. Конечно, тем, кто работает над оружием и связанным с этими вещами, ещё хуже - но они сами выбирали, чем заняться. Тут ситуация иная.

В ядерной физике, как известно, были попытки ввести самоцензуру. Николс пишет, что он тоже решил не публиковать данные об одном из найденных веществ, которое оказалось очевидно высокотоксичным. Но это, конечно, полумера: как определить, что публиковать, а что нет? Что, если какое-нибудь из его соединений будет казаться вполне невинным - но на самом деле медленно разрушать организм?

Николс говорит, что он все чаще задумывается над этими вещами.