О святости и гуманизме. Случай Ганди

[scholar_vit]

Всё-таки знаменитая сцена из "Братьев Карамазовых", где Алёша "с бледной, перекосившейся какой-то улыбкой" говорит: "Расстрелять!" - несколько лукава. В конце концов зло уже совершено, ребёнок уже растерзан собаками. Никакой расстрел его к жизни не вернёт. Генерала "в опеку взяли", то есть нового зла он не причинит. Предотвратить повторение зла, так сказать, другими генералами расстрел вряд ли поможет. Этот генерал был, по-видимому, душевнобольным, а потому рациональное соображение: "Если я прикажу затравить ребёнка собаками, меня расстреляют" на подобных ему может и не подействовать. Расстрел может иметь только смысл отмщения, а дальше можно вспомнить и "Аз воздам".

Гораздо интереснее другая ситуация. Зло совершается на глазах человека, исповедующего непротивление. Не по отношению к нему - по отношению к другим. Большое и безусловное зло. Будет ли этично продолжать не противиться?

История сложилась так, что этот вопрос был задан Махатме Ганди. Дело происходило в 1938 году, когда Гитлер уничтожал евреев Европы. Друг и биограф Ганди Луи Фишер (Louis Fisher) описал разговор с Ганди на эту тему в своей книге "Gandhi and Stalin", а я прочёл об этой истории в очерке Оруэлла "Размышления о Ганди" (Reflections on Gandhi, Partisan Review, January 1949, In: George Orwell, Essays, Everyman's Library, 2002, pp. 1349–1357). Ответ был очень любопытен. Ганди сказал, что евреям Европы следует в знак протеста совершить коллективное самоубийство. Это, по его мнению, "привлечёт внимание всего мира и Германии к насилию Гитлера". Интересно, что в разговоре с Фишером после войны Ганди сказал, что был прав. Дескать, евреи и так погибли, а если бы они покончили с собой, то их смерть "приобрела бы смысл".

Я оставлю в стороне некоторую непрактичность этого предложения. Если ни мир, ни Германия не возмутились, когда Гитлер "окончательно решал еврейский вопрос", то не совсем понятно, почему они бы это сделали, если бы евреи оказали бы ему в этом помощь. Тем более, что тоталитарная пропаганда всегда смогла бы извлечь из этого ещё одно доказательство того, что евреи - низшая раса. Ганди был слишком испорчен относительно свободной британской прессой. Меня больше интересует другой вопрос. Ну хорошо, предположим, взрослые евреи приняли решение о коллективном самоубийстве - означает ли это, что им следует самим убить своих детей? Очевидно, что они без родителей в гитлеровской Германии не выживут, поэтому такое решение всё равно прямо или косвенно приведёт к их смерти. Если философия Ганди не позволяет евреям убивать своих палачей, то почему она позволяет (и даже предписывает!) убивать собственных детей?

Нельзя считать, что это было проявлением антисемитизма Ганди. К своим соотечественникам он относился с той же жёсткостью. Он предполагал, что индийцам не следует сопротивляться, если Япония захватит Индию - и соглашался, что в результате погибнут миллионы индийцев. Больше того, точно так же он относился к своей семье. Оруэлл рассказывает, что несколько раз, когда его дети и жена болели, доктор предписывал им куриный бульон. Ганди, воспитавший семью в строгом вегетарианстве, предпочитал рисковать жизнями близких людей - но не нарушить принципов. Он объяснял, что для того, чтобы жизнь имела смысл, должны быть вещи, которыми нельзя поступиться ради жизни. Это благородная позиция - но, как замечает Оруэлл, следует помнить, что граница для него проходила по эту сторону от чашки с куриным бульоном.

Эти нормы действовали для него и по отношению к самому себе. Оруэлл отмечает, что Ганди понимал, что есть люди, готовые его убить, но отказался окружить себя телохранителями из принципиальных соображений. И в результате действительно был убит. Но если презрение к собственной смерти вызывает уважение, то как быть с презрением к смерти других?

В 36 лет Ганди принял обет брамачарья. Он включает в себя, помимо отказа от сексуальных отношений, отказ от исключительной любви и дружбы. Предполагается, что привязанность к конкретному человеку может помешать духовности и любви к человечеству вообще. Иначе говоря, речь идёт уже не о человек с его достоинствами, недостатками, противоречиями - речь идёт о святом. Такой вывод делает проницательный Оруэлл, а затем замечает: "Нет сомнения, что святой должен избегать табака, алкоголя и т.п. Точно так же человеческие существа должны избегать святости".

В чём же главная разница между человеком и святым? Оруэлл полагает, что она - в отношении к жизни и смерти. Если мы предполагаем, что земная жизнь чего-то стоит, имеет самостоятельный смысл, то мы приходим к человеческой точке зрения - с её любовью к вот этим, конкретным людям. Если же земная жизнь для нас - то ли иллюзия, то ли подготовка к смерти, а смысл имеет только то, что "там, за гранью" - то мы совсем по-другому относимся к страданиям конкретных людей здесь. Они, конечно, достойны сожаления - но что такое земные страдания по сравнению с принципами и жизнью вечной? Здесь гуманист и религионый моралист говорят на разных языках.

Следует отметить, что как и всякий интеллигентный англичанин, Оруэлл полагает себя обязанным восхищаться чем-нибудь в Ганди. Оруэлл сравнивает Ганди с современными ему политиками - не в пользу последних. Он полагает, что именно благодаря Ганди отделение Индии было относительно мирным. В заключение Оруэлл пишет: "Можно чувствовать, как я, эстетическую неприязнь к Ганди, можно отвергать претензии на святость, высказанные от его имени (сам он, кстати, никогда не претендовал на святость), можно отвергать сам идеал святости и поэтому считать, что основные цели Ганди были антигуманистическими и реакционными; но если рассматривать его просто как политика и сравнить его с другими ведущими политиками нашего времени, нельзя не заметить, какой чистых запах он смог оставить".

Мне всё же кажется, что в этом запахе есть сладковатый привкус мертвечины.

Comments

[gvy.livejournal.com]

"Крылья, ноги"...

> Св. Хосемария Эскрива

Не знаю такой. Зато помню, что "стойкие и чистые" заодно и по "своему же" (на поверку -- чуждому им) Константинополю прошлись.

Собственно, и сейчас в "святости", которую мнят в себе западные искатели приключений, те же самые черты: краткосрочное умиление и "бизнес, принцесс" (с) Кэт ин бутс