scholar_vit

Мы часто говорим, что Коперник "низвел Землю с центра вселенной к заурядной планете". Howard A Smith (Questioning Copernican Mediocrity, American Scientist, 105, 232--239, 2017) полагает, что дело обстояло как раз наоборот: Коперник стремился Землю возвысить.

С точки зрения античного мира и средневековья центр Вселенной не представлялся таким уж завидным местом. Античные боги и библейский Господь обитали вовсе не в центре. Наоборот, центр — это Тартар, это круги дантовского ада. Смит цитирует Джиованни Пико, итальянского философа 15 века, который писал, что Земля находится "в средоточии экскрементов и грязи нижнего мира" именно в силу своей центральности. Коперник, таким образом, поднял Землю к небесам, вполне в русле гуманизма.

Смит полагает, что привычная нам обратная ассоциация, ассоциация центральности и добра, вызвана ньютоновской механикой. Я не уверен, что это так: автор не приводит аргументов в пользу этого утверждения. Но в том, что положение Земли в центре мира не было почетным во времена Коперника и в античности, автор меня убедил.

Это еще раз доказывает, что многие тексты прошлых эпох мы понимаем плохо: люди имели в виду совсем не то, что мы им приписываем.

Король-философ — это не всегда так уж хорошо. Я даже не буду вспоминать Ленина или Мао, которые, строго говоря, королями не были. Король Яков VI Шотландский (он же Яков I Английский) оставил добрый десяток книг: стихов и трактатов, — несомненно, написанных им самим. Среди них Демонология, написанная в почтенной философской форме диалога между Филоматом и Эпистемоном. Книга защищает практику выявления ведьм при помощи допросов и пыток, и во многом основывается на личном опыте короля во время Норт-Берикских процессов.

( Read more... )

Хотя английская версия все равно существенно лучше

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D0%B5%D1%81%D0%B5%D0%BD%D1%82%D0%B8%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D1%82


Ресентиме́нт (фр. ressentiment /rəsɑ̃timɑ̃/ «негодование, злопамятность, озлобление») — чувство враждебности к тому, что субъект считает причиной своих неудач («врагу»), бессильная зависть, «тягостное сознание тщетности попыток повысить свой статус в жизни или в обществе»[1]. Чувство слабости или неполноценности, а также зависти по отношению к «врагу» приводит к формированию системы ценностей, которая отрицает систему ценностей «врага». Субъект создает образ «врага», чтобы избавиться от чувства вины за собственные неудачи.

Понятие ресентимента впервые было введено немецким философом Ф. Ницше в его работе «К генеалогии морали». По мысли этого философа, ресентимент является определяющей характеристикой морали рабов, которая противостоит морали господ. Ресентимент, по Ницше, деятельно проявляет себя в «восстании рабов»: «Восстание рабов в морали начинается с того, что ressentiment сам становится творческим и порождает ценности…»[2], — этими словами, собственно, и вводится понятие ресентимента[3].

Ресентимент является более сложным понятием, чем зависть или неприязнь. Феномен ресентимента заключается в сублимации чувства неполноценности в особую систему морали.

Примечания

[1] «Словарь иностранных слов». Комлев Н. Г., 2006

[2] Ницше Ф. К генеалогии морали. //Ницше Ф. Соч. в 2 т. Т.2. М., 1990. С. 424

[3] Апресян Р. Г. Ресентимент и историческая динамика морали // Этическая мысль. Вып. 2 / Отв. ред. А. А. Гусейнова. — М.: ИФРАН, 2001. — С. 27-40.

Ссылки

РЕСЕНТИМЕНТ: тематический указатель

М. Шелер. Ресентимент в строении моралей (недоступная ссылка с 16-05-2013 (335 дней) — история)

Перечитывал сборник эссе Честертона "All Things Considered" (кстати, не этот ли сборник дал название интересной передаче на NPR?). Натолкнулся на следующий абзац:

For my part, I should be inclined to suggest that the chief object of education should be to restore simplicity. If you like to put it so, the chief object of education is not to learn things; nay, the chief object of education is to unlearn things. The chief object of education is to unlearn all the weariness and wickedness of the world and to get back into that state of exhilaration we all instinctively celebrate when we write by preference of children and of boys. If I were an examiner appointed to examine all examiners (which does not at present appear probable), I would not only ask the teachers how much knowledge they had imparted; I would ask them how much splendid and scornful ignorance they had erected, like some royal tower in arms. But, in any case, I would insist that people should have so much simplicity as would enable them to see things suddenly and to see things as they are. I do not care so much whether they can read the names over the shops. I do care very much whether they can read the shops. I do not feel deeply troubled as to whether they can tell where London is on the map so long as they can tell where Brixton is on the way home. I do not even mind whether they can put two and two together in the mathematical sense; I am content if they can put two and two together in the metaphorical sense. But all this longer statement of an obvious view comes back to the metaphor I have employed. I do not care a dump whether they know the alphabet, so long as they know the dumb alphabet.

Это ведь Дао дэ Цзин, ст. 48: "Ищущий знаний каждый день что-то прибавляет. Ищущий Дао каждый день что-то убавляет [забывает]".

Честертон неоднократно обрушивался на "отвратительную восточную философию", "азиатчину", противопоставляя её западной (и прежде всего христианской) мысли. Тем интереснее такие параллели.