scholar_vit

Сын приехал на каникулы. Я как раз обдумывал, что мне почитать, и спросил у него совета. Сын порекомендовал "Постороннего" Камю: у нас есть в русском переводе (собственно, именно эту книгу он и прочел в свой прошлый приезд). Я прочел и осознал две вещи: во-первых, я старею, и во-вторых, этот процесс сопровождается обуржуазиванием. Если коротко: мне вполне понятна позиция присяжных, осудивших Мерсо - и не вызывает никакого сочувствия позиция самого Камю.

Напомню коротко, о чем идет речь. Камю изобразил человека, "который отказывается лгать" (тут и ниже цитаты из предисловия самого Камю). Он не может проявлять чувства, которых не испытывает. В итоге оказывается, "что человека казнили за то, что, что он не плакал на похоронах матери". Камю сочувствует этому персонажу, и даже замечает, что "это такой Христос, которого мы заслуживаем".

Камю прав в том, что жизнь в обществе требует определенной неискренности. Мы не можем сказать соседу: "Как плохо воспитан и как уродлив твой ребенок!" - даже если малолетнего преступника не исправит и пластическая операция. Невесте положено быть изящной и очаровательной (что бы мы ни думали про эту корову), а жениху - мужественным и благородным (опять же, комментарии про прыщи следует проглотить). Как периодически пингующие друг друга компьютеры, мы посылаем сигналы, которые ничего не значат, кроме того, что мы осознаем присутствие другого и уважаем его, другого, автономию. Отсутствие таких сигналов есть симптом заболевания.

Мерсо категорически отказывается соблюдать те условности, которые "приняты". Он не только не плачет на похоронах матери. Он отказывается сказать своей любовнице, на которой собирается жениться, что любит её: "Это совершенно неважно, но я тебя не люблю". На вопрос Раймонда, друг ли он ему, Мерсо говорит: "Это совсем неважно, но если ты хочешь считать меня своим другом - пожалуйста". Очень интересна разница в отношении Раймонда и Мерсо к ремеслу первого - сутенерству. Раймонд стыдится этого, безуспешно пытаясь уверить окружающих, что он кладовщик. Мерсо все равно: сутенер так сутенер. Дальше, Мерсо отказывается выразить радость от того, что начальник готов отправить его на работу в Париж - между прочим, мечта почти любого француза, тем более алжирца.

Примечательно, что несмотря на это, Мерсо вовсе не подвергают остракизму: его терпят окружающие, с ним пытаются дружить и его пытаются любить. Камю не может предъявить счет обществу: наоборот, оно максимально толерантно и пытается приспособиться к его герою.

Ситуация меняется, когда Мерсо убивает человека. На суде прокурор приводит поведение Мерсо в качестве доказательства, что подсудимый - бездушный мерзавец, и потому заслуживает казни. Камю полагает, что в этом абсурдность происходящего: можно ли казнить человека за то, что он не плакал на похоронах матери? Но так ли это абсурдно? Если мы не хотим, чтобы наказание вычислял компьютер в соответствии со статьями кодекса, то чем должны руководствоваться присяжные? Можно по-разному отвечать на этот вопрос, но один из вариантов ответа в том, что надо руководствоваться опасностью преступника. Если мы примем этот ответ, то как мы должны поступить по отношению к Мерсо? Представим себя на месте присяжных. Перед нами человек, который отказывается принимать "правила игры", он по большому счету непредсказуем. Можем ли мы быть уверены в том, что взбредет ему в голову завтра? Тот же сутенер Раймонд по крайней мере понятен - а Мерсо загадочен и потому опасен. Повторюсь, что к самой по себе непонятности Мерсо претензий как раз не предъявляется - но сочетание непонятности и убийства оказывается уже нетерпимым.

Человек, отказывающий соблюдать принятые в обществе условности, не должен стрелять по людям из пристолета - а если он это делает, то ему не стоит рассчитывать на снисхождение.

Существуют странные параллели между делом Мерсо и делом Ганса Райзера (http://en.wikipedia.org/wiki/Hans_Reiser). Напомню, что в деле Райзера присяжные оказались правы: он в итоге предъявил тело Нины. Я не уверен, что в деле Мерсо они так уж ошибались - несмотря на то, что их создатель Камю, по-видимому, убежден в обратном.

Disclaimer: я в принципе не одобряю смертную казнь, и все рассуждения относятся к конкретной ситуации довоенного Алжира, где смертная казнь воспринималась общественным сознанием как должное.