О пределах чуда

Один из персонажей классического китайского романа "Сон в красном тереме" Цзя Баоюй мистически связан с драгоценным камнем, яшмой, оставшейся после заделывания пробоины в небосводе. В третьей части романа, изданной Гао Э уже после смерти автора первых двух частей Цао Сюэциня, Баоюй сам оказывается воплощением камня, сошедшим на землю небожителем.

Как и все молодые люди из знатных семей, Баоюй готовится к государственным экзаменам, необходимым для чиновничьей карьеры. Однако он учится небрежно, предпочитая проводить время в играх с девушками. Он противопоставляется племяннику Цзя Ланю, умному и старательному юноше, который много и хорошо учится. Только перед самыми экзаменами Баоюй раскрывает книги, но и тогда он учится лишь для того, чтобы порадовать мать и бабушку: сам он к этому времени уже осознает свое небесное предначертание, и ни на какую должность претендовать не собирается. И сразу после экзамена он исчезает из дому, то ли избрав жизнь странствующего монаха, то ли вернувшись на небо.

Так вот, несмотря на это, Баоюй занимает на экзаменах седьмое место по стране, а Цзя Лань сто тридцатое. Последнее, кстати, тоже очень почетно, оба получают ученую степень цзюйжэня, перед ними открыта карьера, от которой Баоюй, напомним, добровольно отказывается.

Я вот о чем думаю. Я могу себе представить этот сюжет в европейской литературе. Но мне кажется, что в ней Баоюй занял бы не седьмое, а первое место: он избранник, у него магическое происхождение. Как можно вообразить, что шесть простых смертных обойдут небожителя? А вот для авторов и читателей "Сна в красном тереме" это вполне в порядке вещей. То есть для них у чуда свои пределы: если очень-очень хорошо учиться (даже лучше, чем Цзя Лань), то можно обойти воплощение драгоценной яшмы, оставшейся от ремонта небосвода.

Я не знаю, отражает ли эта история некоторую черту китайского мировоззрения.