scholar_vit

С подачи dimrub прочел длинное интервью Илларионова (см 1 и 2). Текст написан в стандартном жанре "Как нечестные и некомпетентные люди помешали мне спасти Россию". Жанр этот, конечно, неблагодарный сам по себе - как ни старайся, а зрелище получается обычно жалкое. Душераздирающее зрелище. Положение может улучшить разве что авторская самоирония. Чего у Илларионова, увы, не наблюдается - и в итоге вышло классическое "Какой папенька хлаблий! как папеньку госудаль любит!"

Тем не менее картинки из жизни России периода реформ получились весьма интересные и поучительные. Многое там было удивительно. Но один эпизод меня особенно поразил.

Илларионов рассказывает:

В Москве продолжались экономические дискуссии — в ЦСР, в правительстве, в администрации. Так получилось, что главным оппонентом у меня все время оказывался Греф. Почти по каждому вопросу у нас обнаруживались разногласия. Очередное обсуждение экономической программы нового президента было запланировано на 11 апреля в первом корпусе Кремля, в президентской библиотеке, в замечательном круглом зале. Совещание было задумано как решающее по определению пути, каким предстоит идти стране. Греф, чувствуя, что ему не удается полностью убедить Путина в своей правоте, потребовал, чтобы на это совещание были приглашены и другие участники подготовки правительственной программы, способные оказать поддержку своему руководителю. Путин был против: «Зачем тебе все эти люди, если ты сам все будешь рассказывать?»

Но Грефу все же удалось уломать службу протокола, и он все же привел с собой пять человек. И вот с одной стороны сидят в качестве рефери: Путин, Волошин, Касьянов, Кудрин, Козак. Напротив них — Герман Греф и еще человек пять, среди которых Евгений Гавриленков, Олег Вьюгин, Михаил Дмитриев, а также я. Путин дал слово Грефу. Тот выступил, а затем попросил заслушать его экспертов: «А сейчас за мной продолжат специалисты, которые разрабатывали соответствующие разделы». И передает слово, кажется, Гавриленкову. Тут Путин говорит: «Нет, сейчас будет Андрей Николаевич». Греф начал спорить: «Ну, хоть Михаила Дмитриева заслушайте». Дмитриев начал говорить. Но Путин отрезал: «Я сказал: нет!» И приглашенные эксперты так и просидели все совещание молча. Путин дал слово мне, после чего сказал, что ему все понятно, и совещание закончилось.

Простите, но если я что-то понимаю, на этом совещании на глазах у достопочтенной публики дали пощечину, во-первых, Дмитриеву и прочим экспертам, во-вторых, Грефу. Дело не в том, что выбрали не предложение Грефа, а предложение Илларионова - это нормальная ситуация в любой администрации. Дело в том, как это было сделано.

Профессионал, министр, подготовил доклад. Пригласил экспертов. И его эксперта, не дослушав, прерывают: "Я сказал: ~~заткнись~~ нет!"

Я участвовал в куче совещаний. С президентами дела не имел, но с людьми, отвечающими за миллиарды долларов - приходилось. Я никогда не видал ничего подобного. Более того, я убежден, что если такое произошло, то единственный вариант поведения подчиненного - немедленно подать в отставку. Просто потому, что профессионал после такого публичного унижения продолжать работать не может. То, что этого не было в данном случае - поразительно.

Только не надо мне рассказывать, что Путин - это такой царь, и что в российских традициях терпеть подобное от царя. Нет, и от царя не терпели. Вот история, как Александр переменил решение барона Корфа - и тот, разумеется, немедленно попросил объ увольненіи его отъ новой должности, къ которой признаетъ себя не способнымъ, потому что на первыхъ порахъ имѣлъ несчастіе навлечь на себя гнѣвъ монарха. Заметьте, что тут даже не было элемента публичного унижения, да и барон Модест Корф отнюдь не отличался вольнодумством. Просто ему были вполне понятны определенные вещи, которые тому же Грефу, как видно, неочевидны.

Так что это история не русская, а какая-то совсем восточная. Я могу себе представить подобное сервильное поведение Джафара, визиря Харуна ар-Рашида. Ну так ар-Рашид его и казнил в конце концов.

И последнее. Хотелось бы мне понять, сколько все эти ребята воровали, если ради близости к кормушке они были готовы на такие унижения?