![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
scholar_vit) wrote2014-05-12 10:44 pm
Перечитывая Амальрика
В 1969 году Андрей Амальрик написал свою знаменитую статью "Просуществует ли Советский Союз до 1984 года" (текст можно найти, например, в Библиотеке Якова Кротова). Перечитывая ее сейчас, через три десятилетия после даты прогноза и четыре с половиной десятилетия после самого прогноза, крайне интересно ответить на вопрос, что автор предсказал верно, а в чем ошибся.
В начале семидесятых годов многие полагали, что СССР простоит еще немало лет. Немного личного: я сам через полтора десятилетия после выхода в свет статьи Амальрика полагал, что умру при Советской власти - а ей оставалось всего несколько лет до краха. Тем интереснее читать прогноз того, кто считал иначе.
Я ниже привожу цитаты из статьи; на самом деле там цитировать хочется еще и еще, начиная с замечательного замечания, что его статья представляет для советологов "уже тот интерес, какой для ихтиологов представила бы вдруг заговорившая рыба".
Отчего, по мнению Амальрика, должна была рухнуть Советская власть? Автор указал две причины: общую и непосредственную. Общей причиной было одряхление режима:
Просто-напросто режим стареет и уже не может подавлять все и вся с прежней силой и задором: меняется состав его элиты, как мы уже говорили; усложняется характер жизни, в которой режим ориентируется уже с большим трудом; меняется структура общества. Можно представить себе аллегорическую картинку: один человек стоит в напряженной позе, подняв руки вверх, а другой в столь же напряженной позе, уперев ему автомат в живот. Конечно, слишком долго они так не простоят: и второй устанет и чуть опустит автомат, и первый воспользуется этим, чтобы немножко опустить руки и чуть поразмяться [27]. Но если считать происходящую "либерализацию" не обновлением, а дряхлением режима, то ее логическим результатом будет его смерть, за которой последует анархия.
[27] Сейчас мы видим все большую тягу к спокойной жизни и комфорту и даже своего рода "культ комфорта" во всех слоях общества, прежде всего в его верхних и средних слоях.
Непосредственной причиной автор считал войну с Китаем и довольно подробно обосновывал, почему такая война неизбежна.
Как известно, в первом случае Амальрик оказался прав, а вот втором нет: Китай в конце 20-го века воевать с СССР не стал, а в начале 21-го довольно успешно использует экономические методы для радикального изменения своей роли в паре Россия-Китай. Почему так произошло? На мой взгляд, потому, что Амальрик прекрасно понимал обстановку в Советском Союзе, а вот об обстановке в Китае он знал очень мало - по сути ничего, кроме советской пропаганды (надо сказать, он отнесся к ней достаточно критически и стремился извлечь из лжи зерно правды - но это сделать очень сложно).
Несмотря на ошибку в том, что будет "спусковым крючком", Амальрик оказался точным в другом: в том, что СССР к середине восьмидесятых не будет способен справиться с серьезным вызовом. Оказалось, что даже внешнего толчка было не нужно: Советский Союз был настолько неустойчив, что дуновение ветерка его развалило.
Далее, у Амальрика очень интересны социальные оценки населения и его групп: "среднего класса" и "народа". Автор не испытывает иллюзий по поводу первой:
В нашей стране, поскольку мы все работаем на государство, у всех психология чиновников - у писателей, состоящих членами Союза писателей, ученых, работающих в государственном институте, рабочих или колхозников в такой же степени, как и у чиновников КГБ или МВД [19]. Разумеется, так называемый "средний класс" не только не представляет исключения в этом отношении, но для него, как я думаю, эта психология в силу его социальной срединности как раз наиболее типична. А многие члены этого класса попросту являются функционерами партийного и государственного аппарата, и они смотрят на режим как на меньшее зло по сравнению с болезненным процессом его изменения.
Таким образом, мы сталкиваемся с интересным явлением. Хотя в нашей стране уже есть социальная среда, которой могли бы стать понятны принципы личной свободы, правопорядка и демократического управления, которая в них практически нуждается и которая уже поставляет зарождающемуся демократическому движению основной контингент участников, однако в массе эта среда столь посредственна, ее мышление столь "очиновлено", а наиболее в интеллектуальном отношении независимая ее часть так пассивна, что успехи Демократического движения, опирающегося на этот социальный слой, представляются мне весьма проблематичными.
[19] Отсюда многие явные и неявные протесты в СССР принимают характер недовольства младшего клерка тем, как к нему относится старший. Особенно наглядно это видно на примере некоторых писателей, имена которых употребляются на Западе как эталон "советского либерализма". Они склонны рассматривать свои права и обязанности не как прежде всего права и обязанности писателя, а как права и обязанности "чиновников по литературной части", пользуясь выражением одного из героев Достоевского. Так, после известного письма Солженицына о положении советских писателей московский корреспондент "Дейли Телеграф" г-н Миллер в частной беседе спросил известного советского поэта, намерен ли он присоединиться к протесту Солженицына. Тот ответил отрицательно. "Поймите, - сказал он, - положение писателя - это наше внутреннее дело, это вопрос наших взаимоотношений с государством". То есть он рассматривал все не как вопрос писательской совести и морального права и обязанности писателя писать то, что он думает, а как вопрос внутрислужебных отношений советского "литературного ведомства". Он тоже протестует, но он протестует как мелкий чиновник - не против ведомства как такового - а против слишком низкой заработной платы или слишком грубого начальника. Конечно, это "внутреннее дело" - и оно не должно интересовать тех, кто к этому ведомству не относится. Этот любопытный разговор произошел в одном из московских валютных магазинов.
Он также отмечает аморализацию второй группы:
Если старые формы уклада как в городе, так и в деревне окончательно разрушены, то новые только складываются. "Идеологическая основа", на которой они складываются, весьма примитивна: это стремление к материальному благополучию (с западной точки зрения весьма относительному) и инстинкт самосохранения, т.е. понятию "выгодно" противостоит понятие "опасно". Трудно понять, имеются ли у большинства нашего народа, помимо этих чисто материальных, какие-либо нравственные критерии - понятия "честно" и "нечестно", "хорошо" и "плохо", "добро" и "зло", якобы извечно данные, которые являются сдерживающим и руководящим фактором, когда рушится механизм общественного принуждения и человек предоставлен самому себе. У меня сложилось впечатление, быть может неверное, что таких нравственных критериев у народа нет или почти нет. Христианская мораль с ее понятиями добра и зла выбита и выветрена из народного сознания, делались попытки заменить ее "классовой" моралью, которую можно сформулировать примерно так: хорошо то, что в настоящий момент требуется власти. Естественно, что такая мораль, а также насаждение и разжигание классовой и национальной розни совершенно деморализовали общество и лишили его каких-либо несиюминутных нравственных критериев [32].
[32] Как один из примеров этого можно привести необычайное распространение бытового воровства (наряду с сокращением воровства профессионального). Вот один из типичных эпизодов: двое молодых рабочих шли куда-то в гости, проходя по улице заметили, что одно из окон на первом этаже раскрыто, залезли и вытащили какие-то пустяки. А будь это случайно замеченное окно закрыто, они так и шли бы себе мимо. Видишь постоянно, как люди входят в дом, не здороваясь, едят, не снимая шапок, матерятся при своих же маленьких детях. Все это - норма поведения, а отнюдь не исключение.
Из этого автор делает следующий вывод:
Итак, во что же верит и чем руководствуется этот народ без религии и без морали? Он верит в собственную национальную силу, которую должны бояться другие народы [36], и руководствуется сознанием силы своего режима, которую боится он сам. При таком взгляде нетрудно понять, какие формы будет принимать народное недовольство и во что оно выльется, если режим изживет сам себя. Ужасы русских революций 1905-07 и 1917-20 годов покажутся тогда просто идиллическими картинками.
[36] Естественно, что большинство народа одобрило или отнеслось безразлично к введению советских войск в Чехословакию и, наоборот, болезненно переживало "безнаказанность" китайцев во время мартовских столкновений на реке Уссури.
Это предсказание сбылось частично: количество жертв после чеченских войн, гражданской войны в Таджикистане и многих войн поменьше пока еще не превзошло уровня ужасов 1917-20 годов, хотя и оставило позади 1905-07 годы.
Сбылись и многие другие предсказания Амальрика: объединение Германиии и обвальная десоветизация Восточной Европы (любопытно, что Амальрик предвидел там "национал-коммунистические" правительства; по-видимому, советская пропаганда преувеличивала уровень влияния коммунистических идей в соцлагере), войны на национальных окраинах и т.д.
В общем, Амальрик удивительно хорошо понимал то, что знал непосредственно и хуже то, что мог знать только со слов Советской власти. Уровень его информированности очевидно падает в цепочке СССР-Восточная Европа-Запад-Китай.
Хорошо бы найти столь же умного и знающего человека и уговорить его написать статью "Просуществует ли Москва до 2042 года".
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Page 1 of 4